Дочь стеклодува - Страница 16

Сестры переглянулись. Никто из них не мог принять приглашение Хаймера. Есть из одного котла, словно свиньи какие-то?

Рут обескураженно смотрела на большую миску, которую поставила в центре стола грузная домработница. Кроме того, перед каждым лежала ложка. Тарелок не было. Еда выглядела вполне аппетитно: судя по всему, это был обыкновенный картофельный салат, на котором лежало множество маленьких колбасок, источавших сильный аромат. Рут попыталась не обращать внимания на урчание в животе. Остальные жадно набросились на еду. Всякий раз, когда кто-то откусывал кусочек колбаски, шкурка громко лопалась. «Надеюсь, они не положат обгрызенные куски колбасы обратно в миску?» – подумала Рут, наблюдая за тем, как Михель, самый младший из братьев, облизал жирные руки и тут же потянулся к миске, чтобы взять еще одну колбаску. Возможно, стоит на всякий случай съесть для начала кусок черствого хлеба.

– Что такое? Стесняетесь? Не нужно ломаться! – раздался голос Вильгельма. Он слегка подтолкнул сидевшую рядом с ним Иоганну.

Увидев, что сестра опустила ложку в миску и затем поднесла ее ко рту, Рут тоже взяла себя в руки. День будет долгим, в конце концов, ей нужно что-то есть. Она схватила ложку, незаметно вытерла ее о рукав и храбро опустила в миску, где та громко ударилась о другую. Рут подняла голову и встретилась взглядом с зелеными глазами Томаса Хаймера.

– Надеюсь, с тобой можно есть вишни, – усмехнулся он и потянулся к ее руке. – Или мне стоит опасаться, что ты выплюнешь косточки мне в лицо?

– Я… – Рут почувствовала, что покраснела. Девушка не знала, как ответить на шутку Томаса. Руку словно огнем жгло.

– У нас, Хаймеров, все можно хватать руками! – Томас пристально глядел на нее. – Мы привыкли, что можно брать то, что вызывает аппетит.

Он наконец отпустил ее руку. Девушке вдруг показалось, что под кожу заползли тысячи крохотных муравьев. Сидевшие за столом рассмеялись. Рут тоже попыталась присоединиться ко всеобщему веселью, но мышцы на лице словно застыли. Она украдкой обвела взглядом собравшихся. Все остальные были заняты едой и безобидными перепалками, никому до нее не было дела. Томас тоже налегал на салат, но Рут казалось, что он часто поглядывает на нее. Она медленно подняла голову, и их взгляды тут же встретились. Она была права! Внезапно ей показалось, что в груди замахала крыльями целая стайка птиц, они волновались, и из-за них сердце билось быстрее.

Во рту пересохло, словно в пустыне, а когда она решила облизнуть губы, кончик языка едва не прилип к ним. Почему этот жест вдруг показался ей почти неприличным? Девушка собралась с духом и снова опустила ложку в миску, думая о том, сумеет ли проглотить хоть кусочек картофеля.

Томас продолжал наблюдать за ней.

– А ты быстро учишься, Рут Штайнманн! – с усмешкой заметил он.

Томас Хаймер!

Она обратила на него внимание еще утром. В отличие от своих братьев, которые, как и старый Хаймер, отличались склонностью к полноте, Томас был высоким и стройным. Кроме того, он единственный поздоровался с новенькими. «А он не такой олух, как большинство», – вдруг подумалось ей. Его упругая гладкая кожа подчеркивала ровные черты лица и мужественный подбородок. А глаза! Никогда прежде девушке не доводилось видеть мужчину с темно-зелеными глазами.

Негнущимися пальцами она разломила кусок хлеба пополам и одну половинку передала ему. Их взгляды снова встретились и вспыхнули так, что полетели искры.

– Есть вещи, в которых быстро начинаешь находить удовольствие! – сказала она и удивилась, осознав, что этот хриплый голос принадлежит именно ей.

Девушка взволнованно наблюдала за тем, как он впился зубами в краюху хлеба, и, осознав, что ужасно голодна, сделала то же самое.

Кто бы мог подумать, что новая работа окажется настолько волнующей!

9

Плюх! – кисточка нырнула в баночку, где на грязной этикетке значилось: «Ультрамарин». Как обыденно выглядела краска после того, как кисточку вынимали из банки! Пока еще ничто не предвещало бесконечной глубины, которую приобретет синева на фоне посеребренных ваз. Легко взмахнув кисточкой, Мари принялась проводить линии по верхнему краю вазы – так, как показала ей Ева. Кончик кисточки, словно легкий бриз, поглаживал ровную поверхность. Все это не имело ничего общего с химическими обозначениями, которые они наносили на аптечные колбы.

«Фенол» и «глицерин», а еще «эфир» – отец требовал, чтобы они выводили буквы как можно ровнее. Поэтому поначалу Мари не была уверена, что у нее получится рисовать округлые узоры, ведь ничем подобным она никогда прежде не занималась. Но стоило девушке провести первые линии кистью из конского волоса, как с сомнениями было покончено. Она сможет!

– Да, а потом отец сказал, что отдаст следующего ребенка. И мама, которая еще не знала, беременна ли она, расплакалась…

На лбу у Мари появилась крохотная морщинка. С того момента как сегодня утром она села за рисовальный столик, Ева постоянно что-то рассказывала. Мари поначалу радовалась, что жена Себастьяна отнеслась к ней приветливо, но теперь ей страстно хотелось одного: чтобы она хоть на пару минут закрыла рот.

– А потом мама сказала, что она попытается сделать все, чтобы не произвести на свет еще одного сорванца, но…

Ева так откровенно говорила о столь интимных вещах… Мари испуганно огляделась по сторонам, но, судя по всему, болтовня Евы никому не мешала. Иоганна и вдова Грюн занимались тем, что разматывали какую-то нитку с толстой катушки и резали ее на одинаковые куски, а молодые Хаймеры все равно ничего не слышали – сидели, склонившись над своим пламенем… Рут словно бы не видела ни Еву, ни кого бы то ни было еще, взгляд ее терялся где-то за спинами стеклодувов. Вид у нее был… отсутствующий. Не слишком ли много у нее работы?